АБРАМ ПЕТРОВИЧ ИНГЕРМАНН
В этом году весь мир отмечает 150 лет со дня рождения Антона Павловича Чехова.
Какое же отношение имеют к творчеству знаменитого писателя земли бывшего Ораниенбаумского уезда?
Чехов — один из самых выдающихся европейских русских писателей. Количество постановок его пьес и экранизаций произведений насчитывает тысячи в год. Отец Чехова был крепостным, но самостоятельно выбился из среды рядового крестьянства, служил в управляющих, вел собственные дела. Семья Чеховых — талантливая, давшая нескольких писателей и художников, артистов. Антон Павлович родился 17 января 1860 года в Таганроге, там же окончил курс гимназии, затем поступил на медицинский факультет московского университета и в 1884 году получил степень врача, но практикой почти не занимался. Студентом с 1879 года начал помещать, под псевдонимом «Чехонте», мелкие рассказы в юмористических изданиях: "Стрекозе", "Будильнике", "Осколках", затем перешел в "Петербургскую Газету" и "Новое Время". В 1886 году вышел первый сборник его рассказов; в 1887 году появился второй сборник — "В сумерках", который показал, что в лице Чехова русская литература приобрела новое, вдумчивое и тонко-художественное дарование. Будучи реалистом, по стремлению давать неприкрашенную правду и имея всегда в запасе огромнейшее количество беллетристических подробностей.
В библиотеке «Огонек» в серии «Отечественная классика» МОСКВА ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА» 1985 под редакцией М. Еремина, в наиболее полном собрании сочинений А.П. Чехова в двенадцати томах, в 3 томе «РАССКАЗЫ, ФЕЛЬЕТОНЫ, ЮМОРИСТИЧЕСКАЯ СМЕСЬ 1884 – 1885» есть небольшой рассказ «КРАСНАЯ ГОРКА».
Начинается он со слов: «Так называется у нас Фомина неделя, у древних же россиян это имя носил праздник в честь весны, совпадавший по времени как раз с Фоминой неделей. Весна не чиновная особа и чествовать ее не за что, но древляне, кривичи, мерь и прочие наши прародители, не имея среди себя заслуженных статских советников и полицеймейстеров, поневоле должны были чествовать не людей, а времена года и другие отвлеченности. Так как от невежества мы ушли, но к цивилизации, слава богу, еще не дошли, а обретаемся на золотой середине, то этот языческий праздник сохранился и до нашего времени во всей своей полноте. Празднуется он на горах и пригорках, где прежде всего тает снег и показывается зеленая травка — отсюда и название праздника. Следовало бы по-настоящему назвать его зеленой горкой, но предки наши уродились в наших современников: придавать всему выдающемуся красную окраску было их страстью». «В наше время Красная горка празднуется таким образом. Парни и девки с лицами, усыпанными в честь весны веснушками, собравшись где-нибудь на пригорке, устраивают хороводы и поют песни. Песни поются всякие, без разбора и без всякой системы. Одни поют: «А-ах ты, пташка тинарейка», другие же, послужившие в городе в коридорных или горничных, лупят «Наш Китай страна свободы» или «Когда супруг захочет вдруг» — смесь языческих воззрений с гуманитарными... Вперемежку с песнями дубасят в честь весны друг друга в спину, вспоминают после каждого слова родителей и говорят о недоимках. Дело кончается тем, что подъезжает к толпе урядник и, попрекнув невежеством, приглашает публику сдать назад. В древности же Красная горка праздновалась с разумением. Кавалеры и барышни, сомкнувшись в тесный grand-rond большой круг (франц.)', начинали чинно и благородно петь песни — «веснянки», в которых поспевались Сварог, И. С. Аксаков, гром, весенний дождь и проч. Всякий, затягивавший шансонетку или. начинавший играть на губах, с позором изгонялся. Содержание «веснянок» тогда могло считаться вполне цензурным: солнце, олицетворенное под видом князя, едет к светлой княгине-весне, истребляя на пути ледяные препятствия; в конце концов, когда препятствия обойдены, солнце заключает в свои объятия освобожденную весну — и капитала нет и невинность не соблюдена, но тем не менее трогательно... Теперь же, когда гражданские браки запечатлены презрением всех благомыслящих людей, когда за присвоение не принадлежащего княжеского титула виновные наказуются по всей строгости законов, подобные песни ни печатаемы, ни распеваемы быть не могут.
В наше время на Красной горке обыватели идут на погосты и под видом поминовения родственников устраивают там целые пикники. Поминовения сопровождаются возлияниями и щедрой раздачей куличей, что весьма нравится сверхштатным дьяконам и вдовым псаломщикам, не знающим, «где главу преклонити» и где оскорбленному есть чувству уголок. Но ничем другим не угодила так россиянам Красная горка, как свадебным зудом. После восьминедельного запрещения обыватели входят в такой мариажный азарт, что девицы едва успевают ловить момент, а папаши — отсчитывать прилагательное... Выходят замуж все, в розницу и оптом, и попадают в число мудрых дев не только достойные, но даже бракованные и уцелевшие после пожаров и наводнений... Такую свадебную эпидемию можно объяснить только атмосферными влияниями и долгим постом... Странно, у нас в пост жениться нельзя, а после Пасхи можно, у евреев же наоборот, в пост можно, после Пасхи нельзя; стало быть, евреи смотрят на брак, как на нечто постное.
В 20 верстах от Кронштадта есть возвышенность, усыпанная красным песком и именуемая Красной горкой. На ней была построена телеграфная станция, и на этой Красной горке женятся одни только телеграфисты.
Кстати анекдот. Один немец, член нашей Академии наук, переводя что-то с русского на немецкий, фразу: «он женился на Красной горке», перевел таким образом: «Ег heiratete die m-lle Krasnaja Gorka» '.
Неизвестно бывал ли знаменитый писатель на самой Ораниенбаумской Красной Горке, но из маленького рассказа видно, что еще нет там знаменитых артиллерийских фортов, которые бы он непримено бы увековечил в своем произведении.
В преддверии столь громкого юбилея Антона Павловича Чехова неплохо бы установить хотя бы памятный знак с цитатой из его произведения в окрестностях знаменитого форта.