Перечитывая А.П. Чехова

АБРАМ ПЕТРОВИЧ ИНГЕРМАНН

В этом году весь мир отмечает 150 лет со дня рождения Антона Павловича Чехова.

Какое же отношение имеют к творчеству знаменитого писателя земли бывшего Ораниенбаумского уезда?

Чехов — один из самых выдающихся европейских русских писателей. Количество постановок его пьес и экранизаций произведений насчитывает тысячи в год. Отец Чехова был крепостным, но самостоятельно выбился из среды рядового крестьянства, служил в управляющих, вел собственные дела. Семья Чеховых — талантливая, давшая нескольких писателей и художников, артистов. Антон Павлович родился 17 января 1860 года в Таганроге, там же окончил курс гимназии, затем поступил на медицинский факультет московского университета и в 1884 году получил степень врача, но практикой почти не занимался. Студентом с 1879 года начал помещать, под псевдонимом «Чехонте», мелкие рассказы в юмористических изданиях: "Стрекозе", "Будильнике", "Осколках", затем перешел в "Петербургскую Газету" и "Новое Время". В 1886 году вышел первый сборник его рассказов; в 1887 году появился второй сборник — "В сумерках", который показал, что в лице Чехова русская литература приобрела новое, вдумчивое и тонко-художественное дарование. Будучи реалистом, по стремлению давать неприкрашенную правду и имея всегда в запасе огромнейшее количество беллетристических подробностей.

В библиотеке «Огонек» в серии «Отечественная классика» МОСКВА ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА» 1985 под редакцией М. Еремина, в наиболее полном собрании сочинений А.П. Чехова в двенадцати томах, в 3 томе «РАССКАЗЫ, ФЕЛЬЕТОНЫ, ЮМОРИСТИЧЕСКАЯ СМЕСЬ 1884 – 1885» есть небольшой рассказ «КРАСНАЯ ГОРКА».

Начинается он со слов: «Так называется у нас Фомина неделя, у древних же россиян это имя носил праздник в честь весны, совпа­давший по времени как раз с Фоминой неделей. Весна не чиновная особа и чествовать ее не за что, но древ­ляне, кривичи, мерь и прочие наши прародители, не имея среди себя заслуженных статских советников и полицеймейстеров, поневоле должны были чествовать не людей, а времена года и другие отвлеченности. Так как от невежества мы ушли, но к цивилизации, слава богу, еще не дошли, а обретаемся на золотой середине, то этот языческий праздник сохранился и до нашего вре­мени во всей своей полноте. Празднуется он на горах и пригорках, где прежде всего тает снег и показывается зеленая травка — отсюда и название праздника. Следо­вало бы по-настоящему назвать его зеленой горкой, но предки наши уродились в наших современников: прида­вать всему выдающемуся красную окраску было их страстью». «В наше время Красная горка празднуется таким образом. Парни и девки с лицами, усыпанными в честь весны веснушками, собравшись где-нибудь на при­горке, устраивают хороводы и поют песни. Песни поют­ся всякие, без разбора и без всякой системы. Одни по­ют: «А-ах ты, пташка тинарейка», другие же, послужив­шие в городе в коридорных или горничных, лупят «Наш Китай страна свободы» или «Когда супруг захочет вдруг» — смесь языческих воззрений с гуманитарными... Вперемежку с песнями дубасят в честь весны друг дру­га в спину, вспоминают после каждого слова родителей и говорят о недоимках. Дело кончается тем, что подъез­жает к толпе урядник и, попрекнув невежеством, при­глашает публику сдать назад. В древности же Красная горка праздновалась с разумением. Кавалеры и барышни, сомкнувшись в тесный grand-rond большой круг (франц.)', начинали чин­но и благородно петь песни — «веснянки», в которых поспевались Сварог, И. С. Аксаков, гром, весенний дождь и проч. Всякий, затягивавший шансонетку или. начинавший играть на губах, с позором изгонялся. Со­держание «веснянок» тогда могло считаться вполне цен­зурным: солнце, олицетворенное под видом князя, едет к светлой княгине-весне, истребляя на пути ледяные препятствия; в конце концов, когда препятствия обой­дены, солнце заключает в свои объятия освобожденную весну — и капитала нет и невинность не соблюдена, но тем не менее трогательно... Теперь же, когда граждан­ские браки запечатлены презрением всех благомысля­щих людей, когда за присвоение не принадлежащего княжеского титула виновные наказуются по всей стро­гости законов, подобные песни ни печатаемы, ни распе­ваемы быть не могут.

В наше время на Красной горке обыватели идут на погосты и под видом поминовения родственников устра­ивают там целые пикники. Поминовения сопровождают­ся возлияниями и щедрой раздачей куличей, что весьма нравится сверхштатным дьяконам и вдовым псаломщи­кам, не знающим, «где главу преклонити» и где оскор­бленному есть чувству уголок. Но ничем другим не уго­дила так россиянам Красная горка, как свадебным зу­дом. После восьминедельного запрещения обыватели входят в такой мариажный азарт, что девицы едва успе­вают ловить момент, а папаши — отсчитывать прилага­тельное... Выходят замуж все, в розницу и оптом, и по­падают в число мудрых дев не только достойные, но да­же бракованные и уцелевшие после пожаров и наводне­ний... Такую свадебную эпидемию можно объяснить только атмосферными влияниями и долгим постом... Странно, у нас в пост жениться нельзя, а после Пасхи можно, у евреев же наоборот, в пост можно, после Пас­хи нельзя; стало быть, евреи смотрят на брак, как на нечто постное.

В 20 верстах от Кронштадта есть возвышенность, усыпанная красным песком и именуемая Красной горкой. На ней была построена телеграфная станция, и на этой Красной горке женятся одни только телеграфисты.

Кстати анекдот. Один немец, член нашей Академии на­ук, переводя что-то с русского на немецкий, фразу: «он женился на Красной горке», перевел таким образом: «Ег heiratete die m-lle Krasnaja Gorka» '.

Неизвестно бывал ли знаменитый писатель на самой Ораниенбаумской Красной Горке, но из маленького рассказа видно, что еще нет там знаменитых артиллерийских фортов, которые бы он непримено бы увековечил в своем произведении.

В преддверии столь громкого юбилея Антона Павловича Чехова неплохо бы установить хотя бы памятный знак с цитатой из его произведения в окрестностях знаменитого форта.

Hosted by uCoz